Сегодня исполнилось тридцать пять лет со дня, когда я отправился отдавать долг родине, у которой ни мои родители ни я, ничего не брали. Для каждого мужчины служба в армии- это яркий этап жизненного пути, поэтому и я не стал исключением. я происхожу из дворянского рода князей Бабичевых, который был известен как создатель города Львов и военной службой.
В середине восьмидесятых СССР начал разрушаться по причинам неправильного руководства и несостоятельности плановой экономики. Но советская машина продолжала традиции заложенные ещё во времена Сталина, где все были должны родимой партии и правительству за счастливое детство и мир над головой.
Но мира на самом деле не было, китайцы резали наших Пограничников на острове Даманский (который сегодня снова китайский), в Афганистане срочников убивали моджахеды и ещё много, чего было в самом Союзе.
Основная проблема была связанна с дедовщиной по лагерному принципу, а не уставу. Моего покойного одноклассника Сергея Селюгина призвали из института (ЛИИЖТ), где учился и я, отправив в инженерные войска (стройбат), где его поломали морально и физически "братья" из среднеазиатских республик.
Понимая, что мы живём в СССР, а не в США, я уже с тринадцати лет начал готовиться к службе в армии, даже если не придётся служить (военная кафедра в ВУЗе или бронь). Я продолжал подпольно заниматься каратэ и официально гандболом в 4 ДЮСШ, при этом получал среднее специальное образование в железнодорожном техникуме.
Мы были жертвами советской идеологии и нам казалось, что служба советскому строю- это и есть защита отечества, но когда в девяностые вскрылись зверства совершенные Сталиным с его подельниками против своего же народа, многое поменялось в сознании.
Поэтому в семье мы сочли следующим образом, если служить, то, только в Пограничных войсках, чтобы не опускать уровень своих предков (князей Бабичевых).
Мне повезло по жизни, так как многие мои желания всегда сбывались, так же было и со службой в ПВ. Я учился, а потом и служил с ныне покойным Олегом Скачковым, отец которого был начальником медслужбы Краснознамённого Прибалтийского Пограничного Округа. Вот он и дал мне протекцию в Пограничные войска сказав, что ПВ КГБ СССР заинтересованы брать на службу по призыву и в профильные ВУЗы детей и родственников сотрудников ПВ и КГБ. Поэтому Роберт ты полностью подходишь под все стандарты, если успешно пойдёшь медкомиссию по здоровью.
К тому времени я был не очень здоров, так как получил осложнения после перенесённой болезни, и всё это как раз перед призывной комиссией. Поэтому на самой комиссии мне пришлось предложить взятку врачу, чтобы меня не забраковали, а направили в ПВ, где была высшая категория допуска. Врач денег не взял, сказав что впервые видит человека, который даёт взятку, чтобы попасть в ад, а не откосить от службы. Он сказал, что не хочет брать грех на душу, так как во время службы я могу не выдержать и тогда уже никто не поможет. Я сказал, что постараюсь выдержать и он записал допуск в Пограничные войска!
Про службу в армии я слышал только от Деда (майор спецслужбы) и старших братьев, поэтому всё познавал на собственном опыте.
После отсрочки из-за окончания техникума, уже 18 ноября 1989 года я с повесткой явился на сборный пункт, который в нашем кругу именовался обезьянник. Там царил хаос и суета, так, как призывники были "дикими" и не адекватно реагировали на команды "покупателей" (офицеров и прапорщиков).
Номер моей команды был 101 и все знали, что это пограничная цифра, за которой стоит крыша "ока всевидящего КГБ". Кроме офицеров с зелёными петлицами, золотыми звёздами в погонах и начищенными до блеска хромовыми сапогами, нами никто не занимался.
Главным смотрягой от нашего места службы (в/ч 2335 Вентспилский ПО) был майор Алёшин, у которого было погоняло "Водолаз", данное ему солдатами. Алёшин очень любил наблюдать за нёсшими службу Пограничниками (такая у него была мания), а потом докладывать начальнику контрразведки (в особый отдел майору Вельможко). При этом Всевышний не дал Алёшину острое зрение и он носил очки, сильно походя на рейхс-фюреа Гимлера. Я так его и воспринимал, потому что он всегда носил сапоги с полевой формой и старался завербовать меня, против моих сослуживцев.
Однажды Алёшин попытался проникнуть на судно по швартовым концам, чтобы вести наблюдение за пограничным нарядом и сорвался в воду, искупавшись в водах реки Вента, откуда его спасал этот пограничный наряд с помощью пожарных багров. После этого он стал "Первым Водолазом в ПВ"
Майору Алёшину предстояло собрать две команды 101 и 102, после чего доставить нас под конвоем срочников до бортовых ЗИЛов на вокзале и дизелем отправить в Вентспилс.
Мы целый день провели в обезьяннике, где было много нетрезвых призывников: ходивших, сидевших и лежавших в разных частях барака бывшей пересыльной тюрьмы, функционировавшей ещё в царствие Николая Второго.
Всех нетрезвых парней из нашей команды предупредили, что в случае нарушения армейских правил их продадут в представителям войск Министерства Обороны (в Советскую Армию), которая на языке Пограничников называлась "Шурупия", от слова шуруп. Пару случаев я видел сам, это была трагедия для этих нарушителей, так как провожали их в ПВ, а вернутся они "шурупами". Кстати и среди Пограничников тоже встречаются "шурупы", так как это состояние души. В Казани с несколькими я даже был знаком лично, они очень любят собирать членские взносы с Пограничников и тратить себе на "чипок", кучковаться в большие формирования (форматы Советской Армии), носить белые ремни и ходить строевым шагом под барабан.
Уже к вечеру всех местных отпустили по домам, так как был недокомплект команды 102 из-за задержки призывников из другого региона. В моей повестке была сделана отметка и я отправился домой уже в совершенно другом настроении. До дома я доехал на трамвае без билета, так как солдатам платить за городской транспорт не полагалось.
В нашем сообществе сверстников было принято отмечать проводы в армию, ноя этого не делал, так как считал, что отмечать следует достойные даты, как религиозные праздники и дни рождения близких.
Перед тем, как отправиться на призывно пункт, я самостоятельно обрил голову под ноль, тем самым став похожим на миллионы советских парней, которым предстояло взять в руки оружие.
Когда я вернулся домой, то обнаружил чистую квартиру и целую кастрюлю горячих пельменей под подушкой, которую мне приготовила Мама, на случай если я вернусь на ночлег.
Ночь я провёл под впечатлением того, что увидел и практически не спал, а ел пельмени и посматривал на будильник, чтобы не проспать на призывной пункт. Меня в семье воспитали быть ответственным и точным человеком
В этот день на улице выпал снег и был первый заморозок, поэтому я надел свой черный рокенрольный бушлат (перешитый из курсантской ж/д шинели техникума), кирзовые сапоги и вязанную шапку с кожаным верхом, которую сам придумал из двух шапок (потом такие шапки были в моде у кавказских сепаратистов).
Добравшись до призывного пункта, мы снова целый день провели в постоянных построениях и пересчете крпепостных, а когда команды были укомплектованы, нас строем повели на погрузку в бортовые автомобили
Такой толпой мы добрались до ворот Отряда, где уже поздним вечером нас оправили на вещевой склад и выдали новую форму х/б и бушлаты, полностью скопированные с американской экипировки М-65. Свои разношенные сапоги я оставил себе, которые через несколько месяцев обменяли на юфтевые.
После того, как нас приодели в новые наряды, мы перестали друг друга узнавать и в таком состоянии всех отправили в не натопленную баню, где предложили омыться холодной водой. Первый опыт наматывания портянок я получил у своего Деда ещё в детстве, а второй у рижанина Евгения Липцера (возившего начальника разведки нашего отряда). Потом всех загрузили в те же самые 130 -ЗИЛы и отвезли на ночевку в ДШМГ "Варве".
Так началсь моя служба рушащемуся советскому режиму, который потом несколько раз пытался нас использовать для защиты своей власти, противопоставляя народу, но из этого ничего не получилось.
Призыв и служба оказались далеко не такими, как показывали в программе выходного дня "Служу Советскому Союзу", но мне повезло с командирами, которые знали цену человеческой жизни и верность присяге. Ныне покойный начальник нашего отдела Борис Дмитриевич Бесов всегда говорил: "Не нарушайте технику безопасности, нам хватит и Афганистана. Что я скажу вашим матерям? У нас каждый Пограничник на все золота".
Невзирая на все раздражавшие меня факторы, один из которых был идеологический, я нёс службу честно и максимально выкладывался на всех её этапах, о чем мне напомнил мой командир на учебной заставе, с которым я продолжаю общение и по сей день.
Мы стали последними советскими Пограничниками представлявшими Пограничные войска!
Поэтому пишу об этом без цензуры и не приукрашивая или принижая те моменты, которые остались в памяти. Всем парням с кем начинал службу большой привет, а тем к то ушё в последний дозор- Светлая память!
