В 1990 году, когда я пришёл в себя после операции в одном из Внтспилских госпиталей, куда был срочно направлен командованием у меня случилась запоминающаяся история. Когда меня определили к операции, мой коллега по имени Артурс, сказал: "Роберт, самое главное, чтобы хирург который будет тебя резать был пьяным, если он будет трезвым, он тебя зарежет. Я сам был под его скальпелем, он после Афганистана и много бухает, но режет и штопает отлично". Артурс был из местных, поэтому считался неблагонадёжным в силу развала СССР и его на Границу не пускали, поэтому он говорил всё, что хотел и "досиживал" свой срок службы по призыву в хозбанде МКПП.
Когда меня готовили к операции, было очень холодно и я оказался голым в окружении множества медицинских сестёр-практиканток из местного училища. Оперировать меня решили под местным наркозом, так как для общего не было аппаратуры и возможностей по контролю. Мне сказали потерпишь, так как это полезнее и в Афганистане вообще без наркоза резали, поэтому никто не умер потом. Пока военврач готовился к операции, медсёстры пытались меня бодрить и рассказывали пошлые анекдоты, но я думал только о том, чтобы врач был под шафе, как завещал мне Артурс.
Когда хирург вошёл в операционную, я и того наркоза, который вкололи, перестал чувствовать. Хирург был один в один похож на Петра Мамонова в фильме "Игла", который мы успели посмотреть перед уходом на Границу, даже очки одинаковые. Решив идти до конца, я дождался, когда меня начнут препарировать, в последний раз собравшись с силами, подтянулся к лицу хирурга и глубоко вдохнул, почувствовав устойчивый запах спирта из уста моего спасителя.
Хирург не поняв моих действий, отборным матом уложил меня на операционный стол, привязав к столу ремнями и продолжил свой мастер-класс для практиканток. наверное после этого я не переношу на дух porno в стиле BDSM Помню, что я сильно стеснялся своей наготы, а это ещё больше забавляло девиц и угнетало меня.
После того как меня перевели, в палату, которая в годы ВОВ была одной из камер местного Гестапо, я постепенно пришёл в себя только через сутки. К нам в палату на два человека утром зашёл этот же хирург (подполковник) который меня резал и скомандовал: "Хатмуллин подъем, нечего сачковать, бери метлу и отправился делать уборку госпиталя". Я тогда просто попал в ступор, у меня со всех ран текла кровь и температура была, а тут поступил бодрый приказ заняться фитнесом? В камере со мной лежал уже прооперированный "дедушка" с одной из Пограничных застав нашего Отряда, который мне сказал: "Вставай и иди работать, это тебя спасёт от осложнений".
Моя коричневая больничная пижама и нательное бельё были пропитаны кровью и я держась за стены, только эмитировал уборку взлётки. В госпитале Пограничники были редкие гости, так как у нашего ведомства были свои лечебные заведения, а в общевойсковой везли, в случае, если был риск не доехать до Риги вовремя. Надо сказать, что нас в госпитале уважали и даже медсёстры влюблялись, но это другая история.
Когда я вернулся в бокс меня на тумбочке ждал стакан горячего куриного бульона, о котором я мог только мечтать. Другую пищу мне не давали несколько дней и это было очень необычно, особенно в весенний период, когда витамины и минералы уже законченны, а новых ещё не поступало. Когда я начал самостоятельно передвигаться и снова проявил желание сконцентрироваться на происходящем вокруг, а не на собственной боли, мне поступило предложение от соседа, сходить в клуб при госпитале на просмотр фильма. На МКПП "Вентспилс" где я нёс службу, был целый кинотеатр в котором мы всегда смотрели вещи одобренные особым отделом, такие как "Киндза-дза",..
А вот в общевойсковом госпитале, где меня оперировали, особый отдел не успел нагадить и по вторникам и четвергам нам показали обе части шедевра "Однажды в Америке" с Робертом Де Ниро, после чего мой внутренний мир стал меняться бесповоротно и окончательно в сторону хорошего кино, пускай даже и американского. Сегодня по прошествии тридцати лет я снова пересмотрел "Однажды в Америке", вспомнив историю того похода в кинотеатр. Пока я лечился в госпитале, я большую часть времени находился именно на лавочке перед входом в клуб-кинотеатр, так как была весна, пригревало весеннее солнце и была сильная потребность в смене обстановки.
